И с чего же начал изменять Право товарищ Вышинский, что бы максимально приспособить его к «диктатуре пролетариата» и «праву пролетарской ненависти»? Естественно, он удалил из него всякую возможность проявления «правоустанавливающей воли» любыми правоустанавливающими силами. Разумеется, кроме воли «хозяина» и созданной им партии.

Именно потому, верный «хозяину» Андрей Януарьевич даже переботал «теорию права», в которой и вовсе убрал термин «правоустанавливающей воли» из правосознания правоведов. Введя в виде идеального правового поля чистую и холостую «законность». Законность без всяких признаков проявления воли.

Самое интересное, что на тот момент времени этой пропажи никто и не заметил. Потому, как в стране «правоустанавливающей воли» на тот момент хватало. Свою законность устанавливали все, кому только того не захотелось. Органы правоохранения, суды были просто лишними. Но вот страна постепенно стала успокаиваться.

Академик
Вышинский Андрей Януарьевич
«красный инквизитор»
«отец современного Российского Права»

Пришел НЭП, а с ним экономические отношения с их противоречиями, вернулась старая, добрая, экономическая преступность… Начали выстраиваться отношения с «демократиями», перед которыми нельзя было «ударить в грязь лицом». Власть начала создавать новую систему «советского правосудия». Такую, какая бы и деятельность активную изображала, и власти бесконтрольно рулить не мешала. Вот тут и проявил себя гений Вышинского.

Правоустанавливающая воля — это достаточно простой для понимания, и в то же время очень сложный объект права. Который неотъемлемо должен присутствовать в каждом акте установления законности. По сути все просто: мало написать правило, мало ознакомить с ним тех, к кому оно относится. Нужно еще проявить волю, что бы заставить их это правило исполнять.

Но и этого бывает мало, потому как правоустановление может столкнуться с волей других сил, устанавливающих свои правила.

Совершенно естественно, что законными, или конституционными, в любом нормально организованном государстве являются только две правоустанавливающих воли: это правоустанавливающая воля народа, и правоустанавливающая воля законной и легитимной власти. (Не обязательно избранной власти, но обязательно власти законной и легитимной).

В советское время, созданной А.Ю.Вышинским судебной, да и всем остальным правоохранительным структурам, правоустанавлявающая воля внешне была не нужна, потому вопрос о ней не вставал, и не вспоминался вовсе. В то время судьи и прокуроры получали очень низкую зарплату, их никто не стрелял, им никто не угрожал и они чувствовали себя в полной безопасности. А почему? Да потому, что от них никто не требовал быть источником правоустанавливающей воли.  Любой правонарушитель, любой преступник прекрасно знал, что судьи и прокуроры почти ничего не решают, а выносимые ими приговоры, постановления, не более чем действия глашатая, оглашающего правонарушителю  волю всемогущего Государства.

Активно сопротивляться этой воле: стрелять судей, угрожать прокурорам и следователям, воровать их детей и иных родственников было бессмысленно. Новый судья, просто как новый глашатай, вынесет точно такое же решение, другой прокурор предъявит обвинение не лучше прежнего. Потому, в то время, и судьи, и прокуроры работали спокойно за небольшую зарплату и выносили законные и относительно справедливые приговоры.

Разумеется, это не касается случаев, где не зависящая от них высшая правоустанавливающая воля, требовала проявления «всей пролетарской ненависти» к подсудимому.  Но это уже другие случаи.

Фактически, в каждом случае установления права, в СССР никто не был вынужден при правоустановлении опираться на собственное волевое решение. Самому выбирать, какой закон или какую статью в данном случае применить, какие санкции использовать при постановлении приговора. Хотя внешне, судья или прокурор в советском суде имел гораздо больше свободы выбора решения, чем современный российский правоприменитель, он использовал ту единственную статью, которую мог в данном случае использовать, и именно ту санкцию, которую следовало в данном случае применить. Потому, как Советским Законом к каждому работнику правоохранительной системы государства незаметно была подведена вся его правоустанавливающая мощь, которая надежно управляла всеми его действиями.

В данном случае это было исполнено в виде тотального контроля Коммунистической Партии над всеми правоохранительными и судебными органами. Любое, выходящее за общепринятые рамки судебное решение вызвало бы моментальную реакцию в кругах правящей Партии, и соответствующие жесткие санкции пали бы на голову самого правоприменителя.

При том, Коммунистическая Партия не стеснялась называть свою волю волей народа, а решения партийных кругов — народными решениями. Более того, она делала все, что бы внешне это так и выглядело. Народ и Партия едины! Потому должность судьи в то время была выборная, и суд назывался народным. А именно в целях укрепления народного, а следовательно — и партийного контроля, все более — менее значимые дела решались только судами в составе профессионального судьи и двух народных заседателей. Народные заседатели полноправно участвовали в деле, знали все его нюансы и вполне могли не согласиться с решением профессионального судьи. В этом случае все решалось простым голосованием. Решение выносилось двумя голосами, третьему-же, даже если им оказывался профессиональный судья, оставалось только выразить свою волю в приговоре, в виде «особого мнения», которое записывалось после постановленного приговора. Особое мнение не влияло на исполнение этого приговора, но всегда могло быть вынесено на рассмотрение в партийные, или вышестоящие судебные органы.

Профессиональные судьи между собой называли народных заседателей «кивалами». «Сидят, мол, рядом, кивают». Но именно из-за присутствия этих «кивал» профессиональные судьи очень тонко чувствовали допустимые рамки судебного решения и пределы толкования норм права. Чудить в их присутствии судьи не рисковали. Потому, что знали: о любых судебных чудесах именно из-за «кивал» очень скоро и далеко известно будет. Народный заседатель никакими рамками профессионального судебного сообщества повязан не был.

Профессиональный избранный судья
и народные заседатели
в Народном Суде.

Если шире рассматривать правовую основу Советского Союза, то она представляла из себя прочно слитый конгломерат «права государственного», и, если так можно выразиться, права «партийного». Потому Советскому Народному Суду правоприменительную волю в любых потребных количествах поставляла единственная законная и легитимная власть — КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.

Повторюсь: в любом нормально организованном государстве действительно законными являются только две правоустанавливающие воли: это правоустанавливающая воля народа, и правоустанавливающая воля законной и легитимной власти. Гений Вышинского состоял именно в том, что он смог создать правовую школу, в рамках которой ни правоохранительная, ни судебная система не могли получать правоустанавливающую волю ни непосредственно от народа, ни непосредственно от власти. Превратившись, таким образом, после краха КПСС в лишенную всякой законной правоустанавливающей воли, а потому безвольную и колеблющуюся от любого ветерка административную машину.

Народная мудрость нового времени:

«Строгость российских Законов компенсируется только необязательностью их исполнения.»

А почему? Да потому, что у тех, кто должен на местах заниматься установлением Законности нет для того правоустанавливающей воли. Создавая Законы никто о том не подумал, и не позаботился. Более того: независимый суд — а именно такой мы пытаемся создать, это обман. Лишенный всякой законной зависимости, а следовательно законной опоры и законного источника правоустанавливающей воли, он превращается в нечто, вертящееся от всякого малозначительного воздействия. Суд должен иметь опору: или на власть, или на народ. Иначе он фактически превращается в оторванное от реальной жизни театрализованное действо, а во многих случаях и просто в фикцию. Изображение бурной правоустанавливающей деятельности, и все.

Эта правовая фикция — «независимый суд», как находящаяся на прокорме у государства особая независимая и пожизненная каста судящих и рядящих, придумана не нами. Она была изобретена в Англии и действовала в несколько иных условиях прецедентного права. А именно прецедентное право, в отличие от нашего статутного права, постепенно само может превратиться в источник правоустанавливающей воли. Но об этом позднее. А вот в условиях отсутствия прецедента как источника права, не зависимый по закону суд неотвратимо становится судом незаконно зависимым. От кого? А от того, кого обретет в качестве хозяина.

Не так далеко еще от нас, например, кущевский прецедент, где все правоохранители отдельного муниципального образования дружно встали под крышу местного «пахана». И стали именно от него черпать правоустанавливающую волю, и несколько лет судить и рядить только так, как тому надо было. Пока государство не соизволило обратить на это безобразие свой высочайший взор, и не проявило некоторую свою правоустанавливающую волю. Осуществив незаконное давление на независимый Кущевский суд… Да мало ли таких Кущевок по нашей необъятной Родине! С ее «независимыми» судами.

Присяжные заседатели

Так что же делать? Возвращаться, другого пути нет. Восстановить гениально разрушенное Андреем Януарьевичем Вышинским российское Право, дополнить его жизненно необходимыми элементами и, может быть, когда нибудь, построить новую правовую школу действительно демократического государства. А для того, в первую очередь необходимо возвратить судам и иным правоохранительным органам законные источники правоустанавливающей воли. Или воли народа, или воли легитимной государственной власти.

Опыта в исполнении судебной реформы как по первому, так и по второму пути у нас достаточно. Существуют и промежуточные варианты. Например — суды присяжных. При котором на Федерального Судью ложится только техническое обеспечение судебной процедуры. В этой процедуре к вопросу «кто и в чем виновен» судья вообще не имеет отношения. Да и к приговору, по большому счету. Он его только оформляет. Всю правоустанавливающую волю в этом случае проявляют присяжные. То есть народ.

Едино одно: ни государство, ни гражданское общество, не должно требовать от судьи или прокурора, проявления личной стойкости, личной ответственности или личного героизма. Как и иных форм проявления личной воли в качестве правоустанавливающей. Тем более, они должны при выполнении своей работы слушать, думать и анализировать, а не собираться с духом готовясь к проявлению личного волевого решения. Так уж устроен человеческий организм, что оба эти действия один человек одновременно и качественно делать не может. Государство обязано предоставить им правоустанавливающую волю. Или допустив суды к народным кладовым правоустанавливающей воли, или подключив к своим бездонным закромам.

Как? А это проблемы Государства и Права. И нашего будущего. Точнее: будущего наших детей и внуков.

Читать далее